Дмитрий Медведев

Дмитрий  МЕДВЕДЕВ

(Кармиэль, Израиль)

Родился в 1980 году в Ставрополье. На Землю Обетованную попал в 18 лет по студенческой программе. Отслужив в тамошней армии, остался на ПМЖ. Работает руководителем компьютерного отдела. Является автором ряда статей в профессиональных журналах. Главы из романа «Израильская армия» написаны с иронией и юмором.

*

ПИФ-ПАФ,  ИСРАЭЛЬ

ПЕРВЫЙ  АРМЕЙСКИЙ  ДЕНЬ

Думаю, любая армия рада добровольному призыву студентов в свои ряды, а студентов-медиков – в особенности. Кроме того, до политиков так и не дошло, что лучше протирать штаны на переговорах, чем рвать их в клочья на войне, поэтому начало 2003 года ознаменовалось подготовкой к защитному вторжению в Ирак. Звучит также нелепо, как и сама идея. Моё прошение молниеносно удовлетворили и назначили срок призыва на конец первой недели февраля. А ещё говорят, что солдат по осени считают. С воскресенья начались поочередные проводы всеми знакомыми в течение четырёх суток кряду.

СОзнательному СОлидному СОлдату СОлидарно СОчувствовали СОседи, СОкурсники, СОтрудники, СОбеседники, СОратники, СОюзники, СОтоварищи, СОбратья, СОбутыльники, СОучастники, СОжительницы, СОвратительницы, СОболезнующие, да, СОбственно, СОвершенно все СОбравшиеся СОвременники и СОродичи, СОгласные "СОобразить" из СОвместного СОсуда и СОобща СОпроводиться до СОстояния СОмнамбул.

Последний день прошёл наиболее бурно, но если на пьянке я чувствовал себя возвышенной личностью, то на утро – падшим организмом. Кроме того, открыть самый удалённый от подушки глаз удалось только в восемь утра – за полчаса до построения на Бакуме*. Было чуть стыдно за вчерашнее, но не помню, перед кем. Лучшему другу Борьке тоже было стыдно за то, что не разбудил, как обещал – в пять утра. Но это было неважно. Я думал только о сегодняшнем армейском дне: какое оно – это армейское дно. Да и Бакум не саксонский, опоздаю в армию на пару часиков – кто заметит?

Как же я недооценил пунктуальность в израильской армии! По ненавистным взглядам на моё появление в половине одиннадцатого можно было легко догадаться, кто тут своей вежливостью метил в короли. Мы ждали до двенадцати, пока соберутся все опоздавшие к половине девятого. Заняться было совершенно нечем. Армейское дно было довольно однообразным: всё подстрижено, покрашено, засеяно песком и «нааббревиатуренно» армейским сленгом. И мой взгляд стал не менее озлобленным по отношению к тем, кто прибыл в последние минуты перед отправкой в столовую во время полдника. Так ничего и не сообщив, служивые добавили нам ещё часик на еду. Правильно – вдруг ещё кто-то сегодня служить захочет.

Гигантская база вплотную прилегала к не менее крупной больнице Шива, где я должен был проходить практику в ближайшем семестре. И мне очень не хотелось, чтобы ирония судьбы засунула меня сюда, как бы в насмешку над мечтами и планами. А планы были точны и просты: дайте точную снайперку и просто пошлите отстреливать араблюдков-террористов. Но Злорадство, зацепившись за грезящую вероятность, уже оттачивало фразочки типа: «Посмотри через забор, ты бы мог не тут на вышке сидеть и бутербродом чавкать, а там учиться пролежни чистить и старичкам задницы подтирать». Насмешки были ещё сыроваты, но Злорадство работало над этим.

До самого вечера нас гоняли по зданиям и кабинетам, одели в форму и сняли всё остальное: отпечатки пальцев, панорамный снимок зубов, лишние волосы и улыбки с рож, прибывших к обеденному времени. Очереди тянулись всюду, отовсюду и вовсю. Самая долгая, конечно же, в медпункт.

Единственный антипод доктора Ливси** уныло записывал в новые карточки все жалобы пришедших. А знаете, как евреи умеют жаловаться – самое время посылать не к какому-нибудь АйБолиту, а сразу к ОйСтраху*** заказывать реквием и к ОйУмеру на панихиду. Но Пилюлькин никуда не посылал, проводя осмотр с «повернитесь-нагнитесь, вижу половой жизнью живёте». И сомнительной радостью последних в этой очереди было то, что первые, закончив осмотр, всё равно были обязаны дожидаться окончания приёма для общего сборища и получения мУдостоверения солдата.

Тяжела служба в армии, но, к счастью, впереди выходные. Отслужив нелёгкий положенный первый день, органы, загруженные в тело, с ликованием поехали в общагу Техниона отмечать это событие. Печень отчаянно сопротивлялась и жалела, что Прометей подарил какой-то огонь, а не свою бессмертную часть. А вечный бой пускай мне только снится****

06.02.2003.

* Бакум – распределительная база в Тель-Авиве, а также (нем. Bakum) – коммуна в Германии, в земле Нижняя Саксония.

** Доктор Ливси – герой романа «Остров сокровищ» (Р.-Л.Стивенсон).

*** Ойстрах – знаменитый скрипач.

**** «И вечный бой! Покой нам только снится...» (А. Блок).

*

КУРС  МОЛОДОГО  БОЙЦА

С новой неделей начался курс молодого бойца, на который я собирался, как в тюрьму: взял только самое необходимое и остальное барахло. Сумка получилась увесистая, но относительно небольшая. Это я оценил лишь на станции Беньямина, где в ожидании подвозки собрались зелёные лысики с толстенными рюкзаками в человеческий рост. Может, взяли с собой свои палатки и раскладушки – другого объяснения не находилось.

Подъехал автобус с решётками на окнах, и, наскоро затолкав всех вовнутрь, водитель предупредил, что сейчас тронется. Ну, держитесь! Мы тряслись и держались, ведь, похоже, тронулся он уже давно, а сейчас периодически тормозил, да так, что все просто падали. Да ещё и грязевое шоссе только ухудшалось, отдаляясь от станции. Понимаю, что хороший асфальт на дороге не валяется, но зачем лететь по собачьим тропам, как по скоростной трассе? Уж не знаю, по какому бездорожью планировал ударить этот водила своим автопробегом*, но битыми оказались мы.

В конце концов человеческий транспорт с нечеловеческими условиями привёз нас на место, напоминающее «Казахский DООМ»**: никаких монстров, лабиринтов и зданий – голая степь. Казармы здесь я и не ожидал увидеть, хотя надеялся. Всех построили и приказали отдать честь. А потом вышел сержант и поприветствовал примерно такими словами: «Я ваш командир, а вы стадо призывников. Будем знакомы».

Затем последовал инструктаж о территории и местности, а также запрет соваться за колючую проволоку на минное поле, потому что во время войны не дело праздновать что-либо взрывами и криками.

Из продолжения ознакомительной речи стало понятно, что на нас пахать будут, как на собаках, а за спасение мира обещают вечером покормить. Такие рассуждения только добавили раздражения в мой чудесный характер. Но так как Дедушка Мороз не подарил мне на Новый год пачку нервов и упаковку терпения, эти мысли пришлось насильно отключить. В принципе, чтобы особенно не думать здесь, я всё уже обдумал дома: как себя вести, где стоять, на что смотреть, так что мозг как таковой не требовался, как и любому военному. Но тут выяснилось, что командовать нами будут девушки – вылитые 90-60-90. Мозг включился и, оценив ситуацию, согласился бы даже на ту, что подешевле: за 60 – индуска с фигурой, которая на её родине, наверное, не только уважаема, но и священна (корова жирная).

Сказал бы ей пару уменьшительно-ласкательных, чтобы получить взамен ласкательно-увеличительных, но оказалось, что в армии желания этих женщин – закон, а желания подчинённых мужчин – статья. Так что, даже если такая командирша и положит на меня глаз, придётся поискать, что положить на неё в ответ. Ну или хотя бы по той же индийской традиции перекрасить красную точку на лбу в зелёный цвет, как знак согласия. Ладно, всё равно эти малолетки какие-то мелкие, злобные и с хвостиком в кепке. Вероятно, чтобы солдаты свысока сразу привыкали смотреть на погоны, а не на рост, возраст или пол.

Нас разделили на первый, второй, третий и так далее – до четвёртого отряда по количеству девиц, к которым с этого момента приказано обращаться «мем». Точнее, «мем-мем»***, ведь военным всё надо дважды повторять.

Мозг снова вырубился, предоставив инстинктам управлять новоприобретёнными солдатскими привычками. Например, теряться в правом углу строя в виде русской буквы «П». Просто правше легче отсчитывать добровольцев слева. Или же палец указывает в центр линии, ведь в углу непонятно на кого показывают. К тому же, я ещё и без очков – вообще не собираюсь реагировать на движения командирши. И если она пошлёт целую колонну что-то мыть, то можно оказаться в другом «добровольческом» отряде. Также добавился фактор внимательности: в палатке сразу занял раскладушку на уклоне, чтобы не затопило, и там, где потолок без дырок или провисаний. В столовой решил автоматически фиксировать места, где есть все вилки и не сыро на скамейке. Ну и всё в том же духе из рассуждений «духа».

На вечернюю кормёжку нас всё же погнали, несмотря на то, что сегодня спасение мира не состоялось. Прыгнув на сухое место на скамье, я задницей почувствовал, что эта замечательная способность всё замечать мне тут не потребуется. Скамейка в момент прогнулась под моим весом, и вода с соседних мест перетекла в мои сухие штаны. Подмоченная репутация несколько омрачила этот пир во время зимы, но зато, с большим аппетитом отужинав сею безвкусную пищу, я подумал:

– Да не так уж тут и плохо.

Потом с отвращением посмотрел, как солдаты моют посуду, и решил, что завтракать я не буду. Собственно, без еды тяжело только первый месяц, а потом ничего – умираешь. Не, такой вариант не подходит. «Может, таскать с собой моющие средства?» – подумалось мне. Но один только вид жидкого мыла мог бы убить все бактерии, и мои руки опасались его брать. Гигиена была ни к чёрту, и Интеллект, разбудив Клептоманию, сбедуинил вилку и ложку, чтобы сделать их личными столовыми приборами. Фиксирование места в столовой можно полностью удалить из списка инстинктов.

В отведённый для личных нужд час перед отбоем народ обживал палатки, как свиньи берлогу, а я провёл время в душе в ожидании тёплой воды. Холодный и злой, я напоролся на ещё один сюрприз в виде ссущего наказания в моём углу на возвышенности. Это ссыкло, устроившее сортир прямо в палатке, оказалось похлеще дементных дедков из больницы «Рамбам». Во всяком случае, его струя была похлеще. Фигеющий народ только сделал удивлённые движения руками: ну что с ним сделаешь? Ещё один прокол в моих предусмотрительных планах. Убить писающего мальчика мне не дали. Прибежал сержант и выгнал всех «Ильичей» нах из шалаша, а уссавшегося товарища выволок на разборки с майором. Больше мы его не видели – наверное, перевели, но хочется верить, что зарыли живьём этот ходячий биотуалет.

Все оставшиеся, кроме меня, дружно поржали над идиотом. Но в какой-то момент другому придурку не выписанная моча ударила в голову, и он решил протереть горящую лампочку влажной тряпкой – чтобы светлее стало. Тут-то его током и полегчало, а мы остались без света на ближайшую неделю. К моему хмурому лицу добавилась ещё пятёрка рыл. Думаю, на будущее, надо развесить по палаткам таблички, мол, осторожно, тут протекает ток – может и замочить.

Офицеры в отбой ложились спать вместе с солдатами, а утром учили опрятности внешнего вида и культуре. Без этого никак, потому что иногда вообще поражаешься, что у людей целых десять пальцев на руках и только две ноздри. Да и надо же научить дебилов правильно сморкаться и не пердеть в строю во весь голос. В принципе, это делать не запрещается, но запрещено в это время двигаться и смеяться. Смеяться хочется всем, а двинуться – «виновнику». Смех – это хорошая панацея, но не в строю... да и при поносе тоже оставляет свой след.

Я же почти не смеюсь – выработал такой имидж: туповатый русский без чувства юмора, с плохим пониманием иврита и с мгновенно пробуждающейся агрессией. Если Бог создал такого меня по образу и подобию своему, то ему ещё надо очень много работать над собой. Дважды чуть не подрался с самыми наглыми. Одному даже порвал цепочку с личным номером, когда схватил за отворот рубашки, якобы, в порыве гнева. Случайно, конечно, но зато меня теперь побаиваются. Может, я и без тормозов, но на начальство не наезжаю, веду себя тихо по принципу вжившегося в образ: «НЕТ трогать – НЕТ проблема! Водка пить, земля валяться!»

Но иногда всё же тяжело сдержаться от улыбки в период всеобщей озабоченности. Нашего сержанта за глаза прозвали «Чё-за-фигня!», так как это его любимая фраза, и он употребляет её по поводу и без. Как и многие, я уже не могу спокойно без смеха слышать его грозный голос, ориентированный, видимо, на запугивание «зелени». Когда он гневно толкает речь о том, что завтра может случиться война или какое другое мероприятие, многие стараются на него не смотреть и, желательно, не слушать, чтобы не заржать. Это невнимание бесит его ещё больше, и, переходя на крик, он срывается: «Я для кого тут попугаем каркаю? Займитесь самодисциплиной, или ею займусь я!»

О поведении в столовой я вообще молчу. Молчу и слышу то рыгание, то скидывание еды на пол. Не солдаты, а колхозники. Им бы вилы в левую руку, да косу в правую, ну и лопату – хлебать массу, зовущуюся супом, стоящую на столах для грязных подносов и разносов. Интересно, а в обществе как они себя ведут? А с девушкой? Или, может, тут у всех особенный имидж, где интеллигенции шаром не найти. Ведь бывает же, что человек и порядочный, и скромный, но вот не умеет этого показать.

Или, может, постепенное ухудшение качества пищи так сказывается. Даже начинающий студент может из «Мивины»**** приготовить двадцать блюд. А тут какой-то сварщик наварил супа, где макароны устроили заговор типа «нам, пацаны, надо держаться вместе», и нажарил cut-let (отрежь-выбрось).

На сладкое подали убитые лимоны, которые при жизни вели себя плохо, поэтому попали в лимонАД. От такого десерта пришлось отказаться, чтобы не стошнило, как менее предусмотрительного солдатика за соседним столиком.

Я опять отключил все чувства и мозг, так как ум помогает выжить, но жить мешает. Юрка, сидевший рядом со мной, чуть не подрался с блевуном, но я не дал ему начать потасовку. Прибежал сержант и, не оттягивая резину в долгий ящик, разобрался, как следует, и наказал кого попало, а именно – того, кто больше всех возникал, а не Юрбана и виновника событий. После того момента я сдружился с Юркой, потому что, как и он, был тёмной лошадкой для всех, ничем себя не проявляющей. Наказанных отправили на мясо – помогать поварам его портить для следующей трапезы, а может, вылавливать на кухне насекомых в виде тараканов и мышей в виде крыс.

* «Ударим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму!» (Ильф и Петров, «Золотой телёнок»).

** Компьютерная игра-стрелялка от первого лица (шутер).

*** «Мем-мем» – командир отряда (арм. аббр. ивр.).

**** «Мивина» – быстрорастворимый суп из из пакетика.